Дальнейшее развитиеДля того чтобы лучше понять последующие события, вернемся в 1935 год и рассмотрим обстановку, которая складывалась в ЦКБ и на заводе № 39. Реорганизация, проведенная там по указанию ГУАПа, фактически сделала должность начальника ЦКБ ненужной, поставив начальников конструкторских бригад в прямую зависимость от директора завода. Опытное производство, оторванное от конструкторов, постепенно стало переходить на выпуск серийной продукции. Сроки постройки опытных машин увеличились.
Николай Николаевич проявлял большую обеспокоенность складывающимся положением дел. Однако он, в отличие от других начальников бригад, не ограничился кулуарным обсуждением проблем, пассивно ожидая, что когда-нибудь все изменится, а решил действовать.
22 июля 1935 г. руководство бригады № 2 (Поликарпов, Таиров, Бисноват) направило письмо директору завода № 39 Марголину. В нем констатировалось, что:
«1) Благодаря полной бездеятельности серийных заводов по доводке переданных им в постройку самолетов И-15, И-16, бригаде № 2.. пришлось уделять большое количество времени на те работы по доводкам, которые являются прямой обязанностью серийных заводов...
2) Благодаря:
а) систематической загрузке этими и другими подобными внеплановыми заданиями,
б) громадного объема работ (на опытном заводе) по серийному производству, который (объем) не только не уменьшился, но закрепляет передачей в отведенную бригаде производственную базу (блок «Б») новой серии ДИ-6,
в) крайней неоперативности и полной безответственности производства за какие-либо сроки и отсутствия юридической и фактической реальной возможности у руководства бригады как-либо исправить положение на производстве и воздействовать на него в нужном направлении, бригада принуждена систематически на длительный срок опаздывать с выпуском опытных машин и не имеет фактически никакой возможности провести инициативные работы по коренному улучшению ранее выпущенных самолетов и экспериментальные работы, связанные с проектированием новых машин правительственного плана.
3) Благодаря фактически полному отсутствию работоспособной (по кадрам) и оснащенной необходимой аппаратурой летной станции, бригада лишена возможности проводить необходимые ей исследования и испытывать машины в том объеме, какой настоятельно определяется крайней сложностью новых требований к опытным машинам и работами по доводке их в процессе заводских испытаний.
Эти три фактора создают крайне тяжелую обстановку для работы бригады, которая не может в ближайшее время самым пагубным образом не отразиться на результатах работы...».
Далее в письме указывается:
«Все это заставляет нас просить Вас:
1) Решительно прекратить существующую систему наших взаимоотношений с серийными заводами, разгрузив нас от работы, которую они должны делать.
2) Предоставить бригаде действительно реальную производственную базу, которая на деле могла бы обеспечить необходимый объем опытных работ (по новым плановым машинам и по инициативным работам исследовательского порядка или по крупным модификациям). В случае невозможности обеспечить ее на заводе № 39, просим о предоставлении бригаде новой производственной базы.
3) Обеспечить реальные возможности и права руководства бригады влиять на производство, когда оно не обеспечивает вышепоставленных задач.
4) Обеспечить возможность высококачественного проведения необходимых нам летных испытаний...» [8].
Об этих же проблемах Николай Николаевич говорил в своем выступлении на совещании главных конструкторов 9 августа 1935 г.
Поскольку дирекция завода № 39 не предприняла никаких шагов по улучшению сложившегося положения, 4 сентября 1935 г. Поликарпов был вынужден написать письмо начальнику ГУАП Г.Н.Королеву (копия -директору завода № 39 Марголину), в котором нашли дальнейшее отражение основные положения предыдущего письма. Но в результате отношения с дирекцией завода стали еще хуже: бригаде № 2 фактически не давали работать, опытные машины перестали строить, а обстановку, сложившуюся вокруг Поликарпова иначе как травлей назвать трудно. По этой причине ряд опытных машин, строившихся со второй половины 1935 г., завершить не удалось. В.П.Чкалов, по характеру человек резкий и прямолинейный, пытался встать на защиту бригады № 2, обращался в разные инстанции, но это не помогло. Для выяснения обстановки на завод прибыла комиссия Советского контроля. Но, как писал Н.Н.Поликарпов: «Жесткие формулировки [комиссии] по отношению к директору завода т. Марголину, ко мне и к летчику Чкалову, конечно, стали известны на заводе и еще более сгущали атмосферу вокруг бригады. Партийное руководство завода усугубляло ее своей резкой отрицательной критикой всей работы бригады и ничего не делало положительного для выправления» [67]. Поликарпову стали ставить в вину дефекты конструкции истребителей И-15 и И-16, внедрение «чайки» на И-15, многочисленный брак продукции серийных заводов, недостатки руководства авиапромышленности и даже приказы директора завода № 39, вызвавшие затяжку постройки опытных машин. По стране шли процессы над лидерами «зиновьевского блока» и Николай Николаевич, не так давно выпущенный из тюрьмы, имел все основания опасаться за свою судьбу.
Началось постепенное «растаскивание» бригады № 2. В.К.Таирова назначили главным конструктором завода №43 в Киеве. По договоренности с Поликарповым он взял на себя доработку некоторых проектов. Таиров пригласил в Киев ряд сотрудников бригады, с ним на завод № 43, в частности, поехали Бисноват, Короткое и др.; некоторые, впоследствии, вернулись обратно. Большинство предпочли остаться с Поликарповым.
В.И Тарасов вспоминал:
«Таиров предлагал и мне поехать с ним, но я отказался. Работа у Поликарпова меня вполне удовлетворяла. О моем отказе Таиров, вероятно, рассказал Николаю Николаевичу, потому, что я почувствовал более доверительное отношение со стороны Главного, хотя разговоров на эту тему между нами никогда не возникало.
Работа под руководством Н.Н.Поликарпова приносила нам удовлетворение не только потому, что она проходила в творческой атмосфере. Мы еще всегда чувствовали большое человеческое уважение со стороны нашего Главного» [5].
Так как обстановка вокруг бригады продолжала ухудшаться, то 16 ноября 1935 г. Н.Н.Поликарпов направил письмо наркому тяжелой промышленности С.Орджоникидзе, в котором он писал, что, не снимая с себя ответственности за ряд дефектов, имеющихся на истребителях И-15 и И-16, он считает необходимым довести до сведения руководства страны положение дел в опытном строительстве и, в частности, о проблемах, стоящих перед бригадой № 2: «В настоящее время наше конструкторское бюро (ЦКБ. - В.И.) поставлено на заводе №39 в условия, исключающие возможность нормальной, плодотворной и высококачественной работы по выполнению правительственных заданий». И указывались основные причины: отсутствие необходимой экспериментально-исследовательской базы (перегрузка заданиями аэродинамических труб ЦАГИ), отсутствие достоверных норм прочности, отставание научно-исследовательских работ от запросов промышленности и т.д.
Кроме того, отмечались:
«Неработоспособность... производства и неправильная организация его, выражающиеся:
а) в дезорганизации и расхлябанности производства, отсутствии элементарной производственно-технической дисциплины...
б) в неправильной организации производства и системы его взаимоотношений с конструкторским бюро...
в) в отсутствии до сегодняшнего дня ряда вспомогательных производственных цехов...
Отсутствие возможности проводить крайне необходимые для современных скоростных самолетов заводские летные испытания... Заводской летной станции, хоть в малой степени отвечающей стоящим перед нами задачам, фактически нет...
Отсутствие в течение более года какого-либо технического и организационного руководства работой конструкторского бюро (как со стороны дирекции завода, так и ГУАПа), способного своевременно решать текущие оперативные вопросы...
Отсутствие элементарной заботы о живых людях и их социально-бытовом обслуживании (в особенности жилищном), что создает непрерывную тягу к уходу с завода наиболее квалифицированного кадра работников.
...На сегодняшний день завод не определился ни как опытный, ни как серийный» [68].
Далее Николай Николаевич отметил нездоровые отношения с ВВС, проблемы низкого качества госиспытаний в НИИ, медленное решение вопросов оборудования и вооружения самолетов. Никаких рекомендаций о путях улучшения создавшегося положения в письме нет. Николай Николаевич просил наркома о личной встрече, чтобы устно и более подробно рассказать ему о проблемах и о мерах по их преодолению. По-видимому, Поликарпов боялся, что о содержании письма будет известно дирекции завода, и не хотел усложнять себе жизнь.
Следует отметить, что Николай Николаевич поставил в известность С.В.Ильюшина о письме наркому.
Сведений о беседе Н.Н.Поликарпова с С.Орджоникидзе нет, но ряд фактов говорит о том, что она все же состоялась. Орджоникидзе не решился самостоятельно принять радикальные меры, направленные на улучше-
ние дел в опытном самолетостроении, и доложил «наверх» об обстановке на заводе. Стали поговаривать о переводе бригады на завод № 21 в г. Горький.
«В один из воскресных дней Николай Николаевич организовал массовый выезд коллектива КБ на пикник на ст. Кучно Курской ж.д. Все члены коллектива приняли участие в этой массовке. И там Николай Николаевич обратился к собравшимся с вопросом - как они отнесутся к переезду в Горький? - позже писал о тех событиях В.Н.Мазурин. - Надо было видеть, как взволнован Николай Николаевич, когда увидел, что абсолютное большинство работников выразило решимость не расставаться с коллективом и его руководителем. Он был тронут такой преданностью своих сотрудников к их общему делу и к нему как руководителю» [5].
СТО принял решение направить специальную комиссию для анализа ситуации. «На 39-й завод приехала правительственная комиссия во главе с К.Е.Ворошиловым (С.К.Орджоникидзе, М.Н.Тухачевский и др.), -вспоминал В.Г.Сигаев. - М.М.Каганович немного отстал от основной группы. Я, Костенко и еще несколько человек обратились к нему за разъяснением по вопросу о переезде в Горький. Он в повышенном тоне ответил: "Вот посадим вас на баржу и спустим вниз по Волге. Что об этом разговаривать? Есть решение..."» [5].
Комиссия, по-видимому, признала аргументы Поликарпова достаточно справедливыми. К маю 1936 г. были внесены определенные коррективы в стиль и методы работы главка, заменили директора.
После смены руководства завода отношения дирекции с Поликарповым стали вежливо-корректными, но напряженными, далекими от взаимопонимания. Как следствие, опытные самолеты бригады № 2 находились в производстве в полтора-два раза дольше машин других бригад, качество работ было низким. Ряд проектов реализовать так и не удалось.
Летом 1936 г. после нескольких совещаний приняли решение о предоставлении каждой бригаде собственной производственной базы. Больше всего выиграли те конструкторы, которые «не высовывались». Им предоставили возможность работы на московских авиазаводах, в частности, КБ С.В.Ильюшина осталось на заводе № 39.
11 августа 1936 г. Н.Н.Поликарпова назначили главным конструктором одновременно двух заводов: № 84 в подмосковных Химках и №21 в Горьком. Николай Николаевич был вынужден проводить половину месяца в Химках, половину в Горьком, тратить много времени на переезды. Ему удалось добиться решения не разделять бригаду.
«В середине 1936 г. нашему коллективу пришлось убраться с завода (бывш. «Авиаработник») (№ 39. -В.И.), чему весьма способствовал директор завода Кац-ва, родственник и ставленник тогдашнего министра М.Кагановича... Мы переехали на завод №84 в Химки. Из 105 человек коллектива добровольно перебазировалось в Химки сразу 103 человека, 104-й присоединился через 2 месяца, хотя условия проезда на завод и возвращения в Москву домой были тяжелыми и отнимали много времени. Такова была сплоченность коллектива»,
- вспоминал Д.Л.Томашевич [2].
Главная трудность состояла в том, что на указанных заводах не было опытного производства, помещений для КБ, необходимого оборудование и оснащения. Ряд проблем требовал незамедлительного решения.
«По заводу № 21: ...а) нет жилплощади; 6) нет помещения для конструкторского бюро (конструкторское бюро помещается на временных антресолях в производственном цеху; темно, неудобно, тесно); в) нет теплого или даже холодного ангара и помещения для летно-испытательной станции, а также оборудования, приборов и пр.; г) нет лаборатории статиспытания, а имеющегося оборудования недостаточно; д) недоделан и недооборудован производственный цех; е) нет возможности переселить из Москвы и набрать рабочую силу соответствующей квалификации, - записывал Николай Николаевич в рабочий блокнот. - По заводу № 84: ...отсутствует дисциплина, отсутствует плановость, отсутствует контроль, ...отвратительные и недостаточные помещения для конструкторского отдела, нет жилстроительства, [плохой] транспорт и бытовое обслуживание» [69].
Н.Н.Поликарпов предпринимал энергичные действия по скорейшему вводу в строй опытного производства, писал письма директорам заводов, председателям исполкомов, работникам наркоматов, ездил по инстанциям, спорил, убеждал, доказывал. Благодаря его упорству, настойчивости в достижении цели уже в конце 1937 г. на заводе № 84 построили макетную мастерскую, сборочный цех, лабораторию статических испытаний, состоялось открытие опытного производства на заводе №21 [93]. О трудностях, которые ему пришлось преодолеть, свидетельствует письмо в комиссию советского контроля Горьковского облисполкома от 16 февраля 1937 г.:
«Довожу до Вашего сведения, что оборудование опытного цеха при заводе №21 санитарно-технически-ми устройствами, как-то: уборными, душами, вентиляцией до сего времени не закончено.
Вам известно, что опытное производство организовано по специальному постановлению Правительства для работ оборонного значения, в целях форсирования которых опытный цех развернул работу еще в ноябре месяце в неотделанном здании...
В настоящее время цех работает круглые сутки по выполнению Правительственной программы и отсутствие такого необходимого устройства, как уборные, не говоря уже о вентиляции и душевых устройствах, крайне вредно отражаются на производительности труда и рабочей дисциплине.
Прошу оказать немедленную помощь в деле окончания оборудования цеха и сделать соответствующие выводы о работе Горькпромстроя»[70].
|
